Шел 26 день карантина …

Шел 26 день карантина.
Проснулась под крики соседей снизу:
– Я могу на тебя кричать! А ты на меня – нет, – внушала собственному ребенку соседка.
– Я тоже человек! И я не выбирал семью, в которой меня закроют! – отвечал детский голос.

«Доброе утро мир» – прошептала себе.
Вышла на балкон. Потянулась. Ничего не изменилось. Дома все те же, лица соседей так же унылы, сигареты тянут с нервозом.
А если, завтра утром, я выйду делать кофе здесь голой? Это поднимет им настроение? Скрасит день? Прикуривая сигарету, с ногами залезла на стул, который в час ночи вытянула из комнаты, развернув по направлению к городу. Смотреть в окно соседского дома, который построен наверно метрах в пяти, настолько удручающе, что уже в девять утра захотелось выпить.
Кстати, а если начать свой день с шампанского? А, нет. Так я уже пробовала. Добилась лишь обеденного сна. Ну как обеденного, к полудню была пустая бутылка, а проспала я до семи вечера. Впоследствии чего, скиталась до пяти утра по квартире в поисках увлекательных занятий и смысла жизни. Впрочем, внутренние часы давно не понимают где восход и где закат. Нарекаю свое пробуждение началом дня. И плевать, если вставая, я иногда пропускаю даже обед.
Шел второй час, крики снизу не стихали. У взрослого ребенка может вырасти пупочная грыжа от крика? «Так. Чужая семья – табу для вмешательства посторонних». Еще 15 минут. «Все, больше не могу».
Натянув спортивные брюки и куртку, я пошла, покупать торт. Продуктовый в разгаре, скоро закроется на санитарную обработку. Вот этот вроде ничего, дате изготовления из вчера не верю, я тоже умею такие стикеры делать. Но выглядит вполне аппетитно: шоколадный бисквит под розами из сливок просел, смотрится сочно. По дороге назад вижу играющих на площадке детей, возможно у них в доме сейчас затишье и родители могут спокойно заняться сексом на кухонном столе, для разнообразия личной жизни.
Пока поднималась по этажам, для себя решила: пошлют на хер, не обижусь. Будут даже правы. Крики все громче. Их этаж. Звонок в дверь. Не слышат. Еще разок.
– Добрый день! – обратилась я к полной женщине, в дверном проеме.
– Здравствуйте, – пытаясь остановить в себе крик, ответила женщина. Рука на дверной ручке дрожала.
– Я ваша соседка сверху, думаю, вы понимаете, почему я здесь, – пыталась разговаривать максимально деликатно и приветливо, – я не ругаться пришла, просто хочу предложить вам выпить кофе. Давайте сделаем это у меня. Или я могу позаниматься с вашим сыном. Есть книги и педагогическое образование, – сказала улыбаясь. Я соблюдаю условия карантина и совсем не заинтересована рассуждать на тему проблем в вашей семье. Просто хочу разрядить обстановку.
Супруг появился из комнаты, со сморщенным лбом, выражая все свое удивление данной ситуацией. Наверно отсутствие угроз, по поводу звонка в надлежащие органы, смутило.
– А заберите меня, – рявкнул мужчина в мятой футболке, проходя на кухню.
Хозяйка поправила халат. Явно раздумывая над предложением. Это была женщина лет сорока, с короткой стрижкой, грозным лицом, стертым маникюром и отсутствием желания жить (усугубляю, конечно). От нее не исходила злоба или грубость, она была просто вымучена прелестями быта.
– Давайте оставим торт здесь, а у меня есть молочный шоколад с цельным орехом. Буду рада познакомиться с соседями. Вас как зовут? – нарушая паузу, я пыталась сменить тему, зачем собственно и приперлась.
– Марина – косо улыбаясь, ответила соседка.
Я немного замешкалась от такой улыбки, но собралась. Не кусается же она в конце концов!
– Марин, пойдемте. Мой вообще уже стоит, остывает. До обеда еще куча времени, потом покормите своих, – я протянула торт и пошла по направлению лестницы утягивая ее взгляд за собой.
Через минуту она вышла за мной и мы стали подниматься по ступенькам. Зайдя, она оглядела квартиру, задала пустые вопросы по поводу перепланировки, прошлась из комнаты в комнату криво улыбаясь. Я усадила ее на диван и протянула кружку с горячим кофе, рядом поставила блюдо со сладостями и сухофруктами Руки у нее до сих пор подрагивали. Конечно, столько ругаться с любимыми.
Суть всей беды обычная женская истерика. Она бесконечно готовит и убирает. Домочадцы даже не моют за собой посуду, хлебные крошки на диване ей уже снятся, она разучилась разговаривать с собственными детьми. Исходя из беседы, я поняла, что передо мной никто иной ,как представитель группы «Яжемать». Вы понимаете, о чем я говорю. Научной терминологии конечно нет, но вы всех их видели: им многие «должны», им «лучше знать», они «правы». Мне кажется, члены это общества, просто больше любят своих детей (они так считают, думаю) и более настойчивы в своих решениях и утверждениях. Иногда способы доказать это , не самые подходящие, а рейтинг на ютубе зашкаливает. Но мы все по-разному добиваемся своих целей. И доказывать, что вы не верблюд – не самое приятное занятие. По-моему, оно почти всех доводит до состояния бешенства. Может ее ребенок ей действительно что-то должен, это как минимум не мое дело. У меня и детей то нет. Может у меня родиться сын и я подумаю : «Парень, ты меня конечно прости, но вот за этот денек, ты будешь мне должен всююю своююю жизнь”! Прелести материнства это конечно прекрасно, но я не знаю не одну женщину, которая хотя бы раз, не хотела застрелиться после рождения своего ребенка. И самоубийство она бы не связала с завалом по работе или жиром на жопе.
– Мне нужно работать. Вот вам пульт, здесь 800 каналов. Сделайте глубокий вдох, – развернулась и ушла за рабочий стол.
Она, просто сидела на диване и беспорядочно нажимала на кнопки, уткнувшись взглядом в одну точку. По-моему она и не видела ничего перед собой. Сидели. Молчали. Теперь везде была тишина. Я тихонько работала, а она остановилась на фильме с Райаном Гослингом (согласна, парень хорош) «Дневник памяти», прекрасный фильм о любви, о любви до гроба. Я предложила ей бокал вина.
-Нет, спасибо. Мне еще уроки делать – она даже не перевела на меня взгляд. Я бы тоже предпочла Гослинга.
Прошло чуть больше часа, когда она встала и пошла мыть мою кружку на кухню. Когда я ее остановила, она приподняла взгляд и поправила челку – Извините, я по инерции.
В прихожей, она с минуту молча на меня смотрела. Потом поблагодарила за все и вышла.
Закрывая за ней дверь, я спохватилась, что единоразовый прием тишины, может не спасти нашу ситуации и окликнула ее в парадной:
– Если у вас снова не останется сил, дайте мне знать! – прошипела я тихонько в направлении лестницы.
– Договорились – ее рот впервые напоминал улыбку, а не гримасу от спазма.